16 краеугольных камней в здании учения о стратагемах

ПОДРОБНЕЕ О КНИГЕ

36 стратагем и мастер Сунь (Сунь-цзы)

«На востоке шуметь, на западе нападать», «Сманить тигра с горы на равнину», «Прятать за улыбкой кинжал» и «Отдохнув, ждать утомленного врага» — эти четыре иногда не очень удачно переведенные на немецкий язык стратагемы из каталога 36 стратагем украшают специальное приложение «Financial Times Deutschland» о Китайской Народной Республике. Источником четырех стратагем указан «Meister Sun» («Мастер Сунь»). О нем известная газета пишет в пояснении: «Мастера Суня потомки знают только благодаря книге, которую сегодня часто читают менеджеры и которая ему приписывается: "Трактат о военном искусстве"» (FTD, 2003, 28.11, S.32).

Три из четырех стратагем, опубликованных «Financial Times Deutschland», написаны не мастером Сунем (см., в частности, KdL, S. 57, 60, 63). Только формула «Отдохнув, ждать утомленного врага» (не точно переведенная FTD как «Расслабившись, ждать изнуренного работой») исходит от мастера Суня. Она стоит в каталоге 36 стратагем на четвертом месте. Заблуждение «Financial Times Deutschland» не является нетипичным. Так, в вышедшей в 2003 г. в США книге для менеджеров 36 стратагем также соотносят с мастером Сунем, который, «вероятно, знал 36 стратагем». То есть существует некоторая путаница вокруг мастера Суня и 36 стратагем. Мастер Сунь, который, должно быть, являлся современником Конфуция (551-479 до н.э.), сформулировал только одну-единственную стратагему из 36, а именно ту, которая только что была упомянута. Остальные 35 стратагем сформулировали другие китайцы в разные века, зачастую намного позже мастера Суня.

В «Трактате о военном искусстве» вводятся основополагающие термины и мысли сформировавшегося позже китайского учения о стратагемах (см. KdL, S. 46 ff.). Так, в книге перечисляются «Двенадцать хитрых путей» (Strategeme 2, S.47 ff.). Если сравнить этот текст с 36 стратагемами, то можно установить единственное совпадение. Китайское описание одиннадцатого хитрого пути почти дословно соответствует стратагеме № 4 «Отдохнув, ждать утомленного врага». Далее можно обнаружить духовную связь между некоторыми из 12 хитрых путей и определенными стратагемами из каталога 36 стратагем.

Даже если 12 хитрых путей мастера Суня с точки зрения содержания могли оказать большое влияние на 36 стратагем, то все-таки нельзя утверждать, что мастер Сунь сформулировал 36 стратагем. Между произведением мастера Суня и 36 стратагемами существует дистанция во времени, охватывающая не менее двух тысячелетий. «Трактат о военном искусстве» повествует обо всем комплексе ведения войны — как обычном, не хитром, так и необычном, хитром. Мастер Сунь, таким образом, создал основы китайского учения о стратагемах. Занятие хитростью было, однако, только частью дел мастера Суня. Этот особый аспект произведения включен в каталог 36 стратагем. В сжатой форме этот «банк данных хитростей» отражает китайскую мудрость хитрости на значительно более высокой ступени развития по сравнению с мастером Сунем и обогащен опытом хитрости 20 веков, прошедших после смерти мастера Суня.

Вопрос, который никогда не задают в Европе, но часто ставят в Китае

Разницу в восприятии хитрости между европейцами и китайцами могут пояснить цитаты из знаменитого труда Макиавелли «Государь» и из одного из самых известных так называемых плутовских романов «Путешествие на Запад»^*. Макиавелли (1469-1527), о котором, вероятно, непроизвольно думают западные менеджеры, когда слышат слово «хитрость», использует несколько раз слово «хитрость» в своем труде «Государь», но он никогда не называет никаких конкретных приемов хитрости. Он рассказывает только об отдельных хитрых способах поведения, то есть пересказывает истории, содержащие хитрость.

Так, он пишет, что Чезаре Борджа «прибег к обману» («Государь», 7-я глава). Однако потом он описывает само действие: «Он... отвел глаза Орсини, что те... примирились с ним... а потом в Синигалии сами простодушно отдались ему в руки», где он приказал их убить (Strategeme 2, S. 275 f.).

Такое место, как это, где автор ясно говорит о «хитрости», является высшей ступенью осознания хитрости, как это можно установить в западных литературных или научных трудах примерно трех тысячелетий, начиная с античной Эллады. Хитрость, которую использовал Чезаре Борджа, Макиавелли не называет. Кто знает китайский каталог 36 стратагем, может сразу идентифицировать хитрость Борджа. Он использовал стратагему № 10 «Прятать за улыбкой кинжал». Если бы жертвы хитрости Чезаре Борджа знали каталог 36 стратагем, в частности стратагему № 10, то они были бы, наверно, несколько осмотрительнее перед лицом смертельного наступления очарования Борджа и не попались бы так простодушно и слепо (по отношению к хитрости) в его сети.

На ступень выше, чем у Макиавелли, показано восприятие хитрости в романе «Путешествие на Запад» из эпохи династии Мин (1368-1644), в этом отношении являющийся репрезентативным с точки зрения точности, с которой китайцы распознают хитрость. В одном месте король обезьян побеждает монстра. Тот, будучи избитым, убегает с места боя. Король обезьян и его сопровождающий, свинья-монах, следуют за ним по пятам. Монстр не знает больше, что делать. А теперь приведем цитату из романа «Путешествие на Запад»:

Тогда монстр использовал стратагему «Цикада сбрасывает свою золотую кожицу». Он катался по земле и снова принял образ тигра. [...] Монстр видел, как все ближе и ближе к нему подходили преследователи. Тогда он сдернул с себя шкуру, растянул ее на большой скале, а сам превратился в сильнейший порыв ветра. [...] Позже монстр, рассказывая об этом своему господину, королю Желтого Ветра, особо подчеркнул: «Когда они приблизились и хотели напасть на меня, я использовал стратагему "Цикада сбрасывает свою золотую кожицу"». Король обезьян и свинья-монах наблюдали, как упал тигр и долго лежал, растянувшись на скале. Король обезьян вытянул свой железный прут и ударил им изо всей силы, но он отскочил от твердого камня. [...] Точно так же свинья-монах ударил своими граблями, но их зубцы тоже отлетели, звеня, ввысь. Лишь теперь они узнали, что били по простой шкуре тигра. [...] В замешательстве король обезьян закричал: «Не может быть! Мы попались на удочку его стратагемы». «Какой стратагемы?» — спросил свинья-монах. «Она звучит так: "Цикада сбрасывает свою золотую кожицу". Монстр положил шкуру тигра на эту скалу и спокойно скрылся».

Здесь описывается не просто хитрое происшествие. Кроме того, автор, жертва хитрости и использовавший хитрость одинаково обозначают примененную при этом технику хитрости формулой стратагемы, которая находится в каталоге 36 стратагем под номером 21. Такая высокая степень специального знания хитрости, вероятно, нигде не зафиксирована во всей западной литературе, включая современную литературу о менеджменте. Вопрос «Жертвой какой стратагемы мы стали?», вероятно, еще никогда не ставил ни один европеец с тех пор, как существует Европа, ни в романах, ни в реальной жизни. Это вопрос, который европеец не может поставить, так как не обладает терминологией для обозначения различных приемов хитрости.

Что отсутствует в языке, отсутствует также в мышлении. За неимением соответствующей терминологии для описания хитрости европеец совершенно не может рационально думать о хитрости и компетентно вести об этом беседы. Для европейца каждое хитрое действие всегда является новой хитростью. Неудивительно, что прусский король Фридрих Великий (1712-1786) считал: «Число стратагем бесконечно» (Larousse, p. 1132).

Взгляд Карла фон Клаузевица на хитрость, поставленный пять раз с головы на ноги

Западные предрассудки относительно хитрости кратко представлены в высказывании прусского военного теоретика Карла фон Клаузевица (1780-1831):

Но чем слабее становятся силы, которые подчинены стратегическому руководству, тем доступнее оно будет для этой хитрости, так что совсем слабому и маленькому, для которого уже недостаточно осторожности и мудрости, на тот момент, когда кажется, что все силы его уже покинули, остается прибегнуть к хитрости как к его последнему спасению. Чем беспомощнее его положение, чем больше все уплотняется в одном-единственном отчаянном ударе, тем с большей готовностью хитрость приходит на помощь его храбрости.

В этих словах отражаются пять предрассудков.

1. При рассмотрении хитрости противника — только в качестве крайнего средства «совсем слабого» противника, то есть чего-то ничтожного, у Клаузевица нет даже намека на какие-нибудь мысли. Хитрость нужно не рассматривать, а только — в последнюю секунду — применять.

2. Согласно фон Клаузевицу, не существует такой формулы: «власть + хитрость». Это благодатная почва для двойной слепоты в отношении хитрости: а) со стороны мощного оппонента, например международного концерна, ожидают не использование хитрости, а только открытое, легко просматриваемое распространение власти; б) если вы сами обладаете мощью, то не будете разбрасываться ненужными мыслями об использовании хитрости и показывать игру мускулов (что может быть очень неэкономично).

3. Для фон Клаузевица хитрость играет роль тогда, когда отслужила мудрость. Он отделяет хитрость от мудрости или интеллигентности. Откуда же тогда происходит хитрость? Очевидно, по сути она является случайным результатом спонтанно-интуитивной мысли.

4. Для фон Клаузевица хитрость не имеет ничего общего с осторожностью. Фон Клаузевицу неизвестен всесторонне обдуманный хитрый расчет. Хитрость для него — это продукт чрезвычайно смелого подхода. Хитро действует авантюрист. Этим мнением фон Клаузевиц подчеркивает инстинктивное, любительское использование хитрости, что типично для европейцев и что все время им вредит.

5. Так как хитрость — это лишь «последнее спасение», она воспринимается фон Клаузевицем, вероятно, только как тактическое средство спасения в последнюю минуту. Тем самым фон Клаузевиц блокирует любую мысль относительно стратегического использования хитрости.

Неудивительно, что в западной литературе для менеджеров хитрость, кажется, не играет никакой роли. Например, в монументальном двухтомном труде, переведенном с английского языка на немецкий, «Campus Management» (Frankfurt; New York, 2003), насчитывающем 2160 страниц, в предметном указателе отсутствует слово «хитрость», хотя это слово попутно упоминается в названном компендиуме. Переведенная с американского английского, книга Стюарта Крейнера «Die 75 besten Managemententscheidungen aller Zeiten» («75 лучших менеджерских решений всех времен». Wien; Frankfurt, 2000) внушает, что возможен успешный менеджмент без использования какой-либо хитрости. В этой книге ни разу не встречаются такие слова, как «хитрость» или «трюк», только слово «лукавство» упоминается один раз в негативном контексте (там же, с. 205). В остальных руководствах по менеджменту в Китае на западных языках стратагемы чаще всего замалчиваются. Так, два американских автора указывают относительно переговоров с китайцами на «восемь элементов», которые заслуживают внимания, а именно: личные отношения (гуаньси), посредник, социальный уровень личности, межличностная гармония, комплексное мышление, экономность, лицо и выдержка. Ни слова не сказано о понимании китайцами стратагем, даже в качестве тактики, которая описывается как то или другое использование стратагем (HBR, 2003, Oktober, S.82 ff.).

В Срединной империи хитрость наказывается не презрением. «Китайцы подчеркивают стратагемы, западные люди подчеркивают силу», — утверждает, возможно несколько упрощенно, в своем труде автор «Сравнительного исследования книг "Трактат о военном искусстве" мастера Суня и "О войне"». Если захотеть внести вклад в устранение этого противоречия, нужно сформулировать противоположную позицию относительно пяти предубеждений (предрассудков), которые обнаруживает фон Клаузевиц, говоря о хитрости. Тогда можно приблизиться к китайской концепции хитрости. Высказывание фон Клаузевица в соответствии с этим следовало бы переделать таким образом: «Хитрость доступна как слабым, так и мощным силам; она используется как опасное оружие, если его можно применять с наивысшей осторожностью и мудростью, с наилучшим выбором оптимальной в конкретном случае техники хитрости, а именно для любых тактических и стратегических целей. В любой ситуации хитрость всегда является принципиальным альтернативным путем к цели. Постоянный анализ возможной хитрости противника жизненно важен».

36 китайских стратагем и их использование на Западе

Большинство хитрых методов, которые описывают 36 стратагем, использовались и используются также за пределами Китая. Однако это происходит чаще всего спонтанно, без обдумывания, без наименования хитрого действия, без того, чтобы придать ему яркую языковую форму, как это имеет место в каталоге 36 стратагем. Из-за слепоты к хитрости она часто остается незамеченной и непроанализированной.

Выгода, которую могут извлечь менеджеры из каталога 36 стратагем, представляет собой преодоление слепоты в отношении хитрости. Такой слепотой якобы страдала еще Ева по отношению к змею. Ева дала название нашему континенту, финикийской королевской дочери Европе, в противоположность богу Зевсу, который сначала сманил последнюю в облике быка с ее родины, а затем совершил насилие (см. Strategeme 2, 35.11: Одураченная Европа). Согласно этим легендам невидение хитрости было присуще жителям Европы с древнейших времен, еще с колыбели.

Китайское учение о стратагемах, центральным пунктом которого является каталог 36 стратагем, предоставляет в распоряжение менеджеров довольно обширный словарь хитростей. Отдельные приемы хитрости описываются в каталоге 36 стратагем часто с помощью в той или иной степени широко интерпретируемых метафор (KdL, S. 76 ff.), к чему нужно привыкнуть. Но это совсем нетрудно: ведь западные пасторы привлекают библейские истории в форме притчи для объяснения современных процессов.

Открывая глаза западным менеджерам, каталог 36 стратагем дает им невиданный до сих пор обзор ресурсов хитрости в качестве пробивающего рутину дополнительного средства для достижения целей. К тому же прием в целом, направленный на использование ресурсов хитрости, расширяет взгляд на множество мыслимых вариантов деструктивного хитрого поведения и создает предпосылки к тому, чтобы довольно полно рассмотреть и своевременно перечеркнуть его. Как раз за предупреждение стратагем, то есть предотвращение вредной хитрости, должны болеть душой менеджеры.

Действительность обретает ценность лишь тогда, когда она интерпретируется. Возможность ее интерпретации и структурирования раскрывает систему познания 36 стратагем.

В конце 2003 г. в Китайской Народной Республике вышла книга, автор которой анализирует успехи компьютерной фирмы Cisco с точки зрения 36 стратагем. Это показывает, что 36 стратагем вместе с разработанной на их основе специальной терминологией образуют систему познания, которую китайцы применительно к действительности — китайской или иностранной — выворачивают наизнанку, чтобы распознать ее хитрое содержание, проинтерпретировать его с точки зрения учения о стратагемах и использовать результат, то есть знание ориентиров с помощью учения о стратагемах как компас для подхода к конкретным условиям.

Что приобретают благодаря учению о стратагемах, так это прежде всего новый на Западе, довольно всеобъемлющий хитрый способ видения. Он позволяет видеть мир острым взглядом. Его можно сравнить с фарой нового типа, которая, вероятно, по-другому освещает кажущееся хорошо знакомым. Благодаря этому выступают предметы, которые до этого были незаметными, или факты, которые раньше воздействовали изолированно, впервые предстали во взаимосвязи друг с другом или в неожиданном контексте.

«Довольно успешно европейцы могут научиться до определенной степени мыслить, как азиаты», — считает по праву бременский профессор психологии Ульрих Кюнен (NZZ am Sonntag, 2004, 28.03, S.76). Китайский хорошо разработанный стратагемный взгляд на действительность, конечно, непривычен для европейцев, которые воспринимают хитрость скорее пунктуально и чувственно. Но эту рациональность всеобъемлющего лукавства европейцы могут усвоить без особого труда, так как они используют хитрость не реже китайцев, но не осознают этого в полном объеме. Европейцы используют хитрость не стесняясь, но стыдливо умалчивают о ней. Имея неевропейское происхождение, китайское учение о стратагемах дает выходящие за пределы Запада «другие [...] рамки отношений», «внешнюю точку зрения» (Francois Jullien //24 Heures, Genf, 1996, 02.05, S. 48). Благодаря этому европейцы могут имеющуюся у них реальность рассматривать не только в системе координат Запада, но при необходимости учитывать ее новые стороны и использовать их в своих интересах.

Хитрость применяется в любом человеческом обществе, в том числе и в западном. Для этого не нужно знать 36 стратагем. Но, обладая этими знаниями, можно прибегать к хитрости более планомерно и ответственно и оптимизировать ее использование. Не нужно больше полагаться на спонтанную интуицию, прислушиваться к себе, а можно в любое время в случае необходимости выбрать из целого набора стратагем оптимальный прием хитрости. Учитывая множество прецедентов, ассоциируемых с соответствующим приемом хитрости, можно планировать собственное хитрое поведение, принимая во внимание возможные побочные следствия. Далее, с помощью 36 стратагем можно избежать действия оппонентов в соответствии с возможными или предполагаемыми стратагемами и подготовиться к ним заранее. И наконец, с помощью контрольного списка 36 стратагем можно перепроверить собственные действия, прежде чем переходить к ним с точки зрения предотвращения стратагем в соответствии с постановкой вопроса: как я могу организовать свое действие, чтобы противник не смог использовать его в своих интересах?

Рассматриваемые 36 стратагем оснащают европейцев подспорьем для когерентной интерпретации хитрых феноменов. Феномены, которые без этого угла зрения они неточно называют цинизмом или манипуляцией или совершенно не замечают, благодаря стратагемному взгляду могут быть восприняты ими как взаимосвязь внутри большого целого.

С помощью китайского учения о стратагемах европейцы могут поставить свои европейские — неполные — представления о хитрости на внеевропейскую основу и благодаря этому не только углубить их, но и сделать более объективными. Это происходит, потому что включающий в себя китайские знания фундамент знаний, естественно, шире, чем база познания, имеющая своим началом только европейскую культуру. Усвоение 36 стратагем помогает европейцам преодолеть простое рассмотрение хитрых историй, простое перечисление новых, не связанных друг с другом событий с использованием хитростей и вместо этого соотнести многочисленные, разрозненные сведения с небольшим количеством основных направлений. При этом дело не обстоит так, будто вся реальность упрощается. Напротив, европейцам, благодаря лечению их слепоты по отношению к хитрости, вообще впервые открывается реальность во всем ее многообразии. Они могут научиться дополнять известную им рутинную логику, то есть не видящую хитрости рациональность, научиться усваивать логику стратагем, а тем самым рациональность, отражающую хитрость.

Без собственного умственного напряжения нельзя, конечно, найти в каталоге 36 стратагем никаких запатентованных решений проблем для каждого отдельного случая; 36 стратагем — это не «поваренная книга» с рецептами для точного применения, они указывают просто направления, дают импульс мышлению, свободному от рутины. Они поднимают пока спонтанное использование хитрости в Европе на уровень сознания и подчиняют использование хитрости контролирующему взору интеллекта. Конкретный хитрый путь к цели менеджер в каждом отдельном случае находит сам, но при этом он руководствуется учением о стратагемах, собственной интуицией, умом, фантазией и творческим подходом, богатой выдумкой и не в последнюю очередь также профессиональными знаниями в сочетании с современностью, хладнокровием и часто отвагой оказывать помощь.

Шесть категорий приемов хитрости

Так как 36 стратагем исходят из широкого понимания хитрости, которое включает также хитрость без обмана, они охватывают довольно большое количество видов действий. Их можно сначала подвергнуть грубому стратагемному анализу, относя к одной из шести основных категорий хитрости. После этого можно провести тонкий анализ стратагем, чтобы понять, используется одна или несколько из 36 стратагем. Так можно научиться теоретически и практически совершать хитрые действия.

Китайскую клавиатуру приемов хитрости с 36 клавишами можно грубо разделить на шесть основных категорий.

1. Маскирующие стратагемы: они служат маскировке имеющейся действительности, например стратагема № 10 «Пря тать за улыбкой кинжал».
2. Стратагемы-мистификации: они служат лживому уверению в существовании несуществующей действительности, например стратагема № 29 «Украсить [сухое] дерево [искусственными] цветами».
3. Стратагемы-разоблачения: они служат раскрытию сложной действительности, например стратагема № 13 «Бить по траве, чтобы вспугнуть змей».
4. Стратагемы извлечения выгоды: они служат использованию самостоятельно созданного или произошедшего без собственного участия стечения обстоятельств, например стратагема № 20 «Мутить воду, чтобы поймать рыбу [лишенную четкого видения]».
5. Сцепление стратагем: две или несколько кумулятивно или последовательно используемые стратагемы приводят к цели.
6. Стратагемы бегства: они служат собственной защите, для чего следует избегать опасной ситуации, например стратагема № 36 «[Своевременное] бегство лучше всего [при намечающемся абсолютно безвыходном положении]».

Ни к какой особой категории я не причисляю здесь технически гибридные стратагемы, которые не относятся ни к одной из шести категорий. Следует обратить внимание: стратагемы категорий 1 и 2 основываются, по своей сути, на введении в заблуждение. Я их называю «стратагемы обмана». Стратагемы категорий 3-5 предполагают, напротив, в принципе отсутствие обмана. Это «стратагемы присутствия». Они основываются на ловком обхождении с неоднозначной действительностью, имеющей подтекст со множеством граней и возможностей. Кто отождествляет хитрость с обманом (введением в заблуждение, ложью, лукавством, нечестностью), содействует частичной слепоте по отношению к хитрости, так как способствует ослеплению в отношении богатой палитры стратагем, свободных от обмана.

Четыре этические категории хитрости

Хитрость как таковая является просто инструментом. Так же, как машина может быть использована для спасающей жизнь транспортировки смертельно больного человека в больницу и для ограбления банка, хитрость может служить добрым или злым целям. То, что у нас каждый одобряет хитрость, служащую благим целям, можно показать на примере реакции на сказки братьев Гримм. Гензель и Гретель, используя хитрость, отправляют злую колдунью на тот свет. Храбрый портняжка убивает обоих великанов, также прибегая к хитрости. Использование хитрости в этих случаях никто не осуждает. Отсюда можно сделать вывод: для нас хитрость сама по себе является просто инструментом, подобно упомянутой выше машине. Здесь речь идет не о теоретическом признании постулата «цель оправдывает средства», а о констатации того, что в наших широтах спонтанное одобрение получают люди, употребляющие хитрость в хороших целях. В реальной жизни чаще всего одобряют хитрость, которая служит во благо. Лишь когда западные люди начинают теоретизировать, они покрываются гусиной кожей, ибо рассматривают хитрость как таковую в качестве отвратительного, дьявольского инструмента. Однако свойственное Западу теоретическое осуждение враждебной миру хитрости ни в коей мере не соответствует западной жизненной практике, которая полна хитрости, но без размышления и без теории, безотносительно к мудрости и интеллигентности, без научной базы.

Если учитывать цель использования хитрости, с этической точки зрения следует различать четыре категории хитрости.

1. Стратагемы ущерба: превалирует разрушительный, деструктивный, эгоистический момент.
   Пример: стратагемы преступников в сфере экономики.

2. Стратагемы службы: они направлены на конструктивные цели.
   Пример: находчивое использование Кайрос-стратагемы^** № 12 «Легкой рукой увести овцу» с целью определения и использования коммерческих шансов.

3. Стратагемы-шутки: здесь хитрость используется для увеселения.
   Пример: шутливые товары в ассортименте магазина. В экономике, вероятно, стратагемы-шутки еще не изучены, особенно в сфере слишком серьезной рекламы.

4. Этически гибридные стратагемы: здесь не известно, что превалирует — деструктивное или конструктивное, нужно смеяться или плакать.
   Пример: известные рекламные кампании фирмы Benetton, которые привлекали к себе внимание благодаря хитрым шоковым провокациям (использование стратагемы № 13 «Бить по траве, чтобы вспугнуть змей»), имели успех до тех пор, пока у кого-нибудь не портилось настроение.

Когда я говорю о стратагемах «ущерба», «службы», «шутки», а также о «гибридных стратагемах», то имею в виду соответствующее применение стратагем, а никоим образом не 36 стратагем сами по себе. Последние остаются этически нейтральными и этически их невозможно классифицировать. Этическая оценка может касаться только применения. Каждая из 36 стратагем может использоваться конструктивно, деструктивно, для увеселения и этически гибридным способом. До тех пор пока для шести миллиардов человек, населяющих земной шар, не существует общепризнанного «мирового духовного склада», оценка использований стратагем вряд ли будет единогласной. Мнения будут различаться в зависимости от занимаемой позиции. Когда я говорю «деструктивно» или «конструктивно», то подхожу к этому с точки зрения господствующих в настоящее время западных буржуазных общих норм приличия и морали.

Хитрость, приносящая ущерб, дает часто лишь тактические, то есть кратковременные, результаты. Стратегическим, то есть во много раз более долгосрочным, действием обладают только конструктивные стратагемы. Один современный китайский автор объясняет это следующим образом:

По своей сути стратагемы являются средствами, используемыми людьми для достижения какой-либо цели. Это просто инструменты, которые сами по себе не имеют никакой окраски. [...] Стратагемы может использовать каждый человек. Однако что касается нравственности и честности человека, использующего стратагему, то он может быть благородным или низким. Стратагемы, вынашиваемые низкими людьми, могут иметь успех лишь на непродолжительное время, но в конце концов они обречены на провал. Только благородные люди могут, опираясь на стратагемы, достигать продолжительной пользы и одерживать окончательную победу.

Подобные рассуждения существовали в Срединной империи еще примерно 2000 лет назад. Так, Лю Сян (77-6 до н.э.) пишет, имея в виду прежде всего политику:

Различают честные и нечестные стратагемы. Стратагемы благородных людей честные, маленького человека — нечестные. Стратагемы честного человека стремятся к общему благу. Если честный человек заботится о народе от всего сердца, тогда это задумано честно. Стратагемы нечестного человека исходят из эгоизма и его стремления к прибыли. Если он делает что-то для народа, то это — сплошной обман.

Конечно, не следует советовать использовать стратагемы деструктивно. Они, в конце концов, не приносят длительной пользы прежде всего тому, кто их применяет. Многочисленные вспыхнувшие в последнее время скандалы — если вспомнить хотя бы скандалы, связанные с компанией Enron, в которых были замешаны менеджеры, совершавшие преднамеренный обман, подтверждают это. Лучше не применять никакую стратагему и отказаться от ускользнувшего кратковременного успеха, чем использовать деструктивную стратагему, так как даже если она удастся, этому в действительности все же не обрадуешься. Стратагемы следует использовать только исходя из этически безупречных побуждений.

Конечно, антрополог Фолкер Зоммер прав в своем высказывании, которое можно отнести к хитрости, наносящей ущерб: «Говорят только о надувательстве, которое всплыло. Существенная часть остается скрытой» (Der Spiegel, 1992, № 18, S.275). Нельзя отрицать, что имеются также довольно долго действующие стратагемы, то есть успешные для лица, использующего их, с его точки зрения конструктивные, но с другой точки зрения — деструктивные. Приведем только один пример: в I тысячелетии н.э. представителями католической церкви были предприняты «крупные подлоги», которые пережили века и укрепили, очевидно, власть папы вплоть до нашего времени (Küng, S. 106 ff.). Каждый человек, использующий стратагемы ущерба, надеется, что он относится к хитрецам, которые останутся безнаказанными. Но знание о стратагемах получит все большее распространение. Поэтому все больше людей будут в состоянии распознать хитрость и отказаться от нее, если она будет расценена как деструктивная. Итак, хотелось бы надеяться, что ситуация, в которой, образно выражаясь, десять хитрых лис могут манипулировать сотней тысяч наивных овец, превратится в свою противоположность.

^* Опубликован в 1590-е гг. на китайском языке без указания автора. В XX в. утвердилось мнение, что написал его У Чен-энь. — Примеч. редактора.

^** Кайрос (греч. — благоприятный момент) — божество благоприятного момента, почитавшееся в Олимпии, изображалось с крыльями и весами. — Примеч. редактора.