Новая экономическая супердержава: взгляд изнутри

Источник: Kyivstar Business HUB

Преображение Китая, масштабное и стремительное, — одно из чудес современной истории. Сегодняшняя Поднебесная — это и самый мощный в мире суперкомпьютер, и крупнейшая ветроэнергетическая база, и самый длинный на планете мост. Страна вырабатывает и потребляет почти 50% производимого в мире угля, цемента, железной руды и стали, а вскоре, по некоторым оценкам, приблизительно половина всех сооружаемых зданий будут строиться в КНР. Кроме того, сегодня Китай — крупнейший кредитор США. В книге «Dealing with China» («Взаимодействуя с Китаем») освещается ход проводимых в КНР реформ, раскрываются характеры людей, которые в разное время их реализовывали (включая тех, кто решает эту задачу сейчас), анализируются проблемы, стоящие сейчас перед страной, а также возможные пути их решения.

» Докладніше на Amazon

Хотя коммуны, принесшие стране много бед, продолжали существовать, земля была разделена между крестьянскими дворами. Селяне получили право решать, что им выращивать, и могли распоряжаться по своему усмотрению той частью продукции, которая оставалась после продажи определенной доли урожая государству по фиксированным ценам.

Возросшая в разы продуктивность сельского хозяйства привела к высвобождению миллионов людей, которые отправились в прибрежные города, где фабрики и заводы росли как грибы после дождя. Начался беспрецедентный по своим масштабам процесс урбанизации: на протяжении трех последующих десятилетий из сел в города перебрались около 300 млн человек. Государство получило невиданный прирост производительности вместе с острейшими социальными проблемами и непрестанно ухудшающейся экологической обстановкой.

Подтверждением приверженности Китая реформам стало создание специальных экономических зон, ставших своеобразной лабораторией, где тестировались такие новые для страны явления, как, например, дифференцированная оплата труда и выбор строительных подрядчиков на конкурсной основе. «Разбогатеть — это не грех, — сказал Дэн в одном из своих интервью. — Мы позволяем некоторым людям и регионам первыми прийти к процветанию, с тем, чтобы быстрее достичь всеобщего благоденствия».

Многие китайцы, стремясь изменить свою участь к лучшему, с энтузиазмом выплескивали свою энергию в различных начинаниях. Начался экономический бум. В начале 1980-х рост ВВП составлял 10% в год, а личные доходы населения увеличились в городах на 60%, в сельской местности — на 150%.

Генри Полсон приводит слова своего друга Лю Чуаньчжи, основателя компании Lenovo: «Раньше, даже обладая способностями, вы никак не могли их применить. Реформы же дали людям возможность выбора». Лю был среди тех, кто решился сделать свой выбор. В 1984-м он вместе с несколькими коллегами ушел из Института компьютерных технологий Академии наук Китая, чтобы основать компанию. Они получили стартовую сумму $80 тыс., а также право использовать бывший велосипедный гараж, расположенный на территории института.

Сначала новоиспеченные предприниматели продавали телевизоры и электронные часы, а затем создали плату, которая позволяла персональным компьютерам считывать китайские иероглифы. Вскоре компания стала главным игроком на компьютерном рынке КНР и начала завоевывать мировое признание.

Дэн Сяопин осознавал, что перемены чреваты и непредсказуемым поворотом событий, и немалыми опасностями. Процесс реформ он сравнивал с переходом через стремительный ручей, когда идешь, нащупывая камни под ногами по одному за раз. Рост то ускорялся, то резко замедлялся, когда партийные консерваторы решали нажать на тормоз.

Особо сложный период пришелся на 1988 год, когда Чжао Цзыян, генеральный секретарь Коммунистической партии Китая (КПК) и последовательный реформатор, настоял на либерализации цен практически на все товары. Население охватила паника. Люди скупали продукты в магазинах, забирали депозиты из банков и выходили с протестами на улицу. Это заставило Госсовет КНР вернуть фиксированные цены на ряд товаров. Консерваторы вырвали руль управления экономикой из рук Чжао, и страна совершила жесткую посадку: объемы инвестиций сократились, рост зарплат приостановился, банки ограничили кредитование, а строительные проекты были заморожены. Неблагоприятная экономическая ситуация наряду с коррупцией стала почвой для студенческих протестов 1989-го, завершившихся трагической развязкой на площади Тяньаньмэнь.

Но уже к 1991-му маховик роста готов был вот-вот запуститься вновь. В январе 1992 года Дэн Сяопин, который официально ушел в отставку, совершил поездку по югу Китая, призвав ускорить темпы реформ. Он подчеркнул, что эксперимент со специальными экономическими зонами превзошел все ожидания. В то же время раскритиковал тех партийных консерваторов, которые считали, что перемены непременно приведут к капитализму. При этом он заметил, что партии следует больше опасаться идеологии ультралевых, чем влияния правых сторонников либерализации. А в 1993-м Политбюро официально утвердило курс на «социалистическую рыночную экономику».

Полсон так описывает свое первое посещение города Шеньчжень (специальная экономическая зона на юге провинции Гуандун): «Я был поражен и потрясающим предпринимательским духом, царившим на производствах, и нескончаемыми рядами строящихся зданий. Горизонт заслонял лес башенных кранов, а море бульдозеров застыли в ожидании команды приступить к рытью сотен новых котлованов».

Риски, возможности и неудачи

Автор книги вспоминает, что в середине 1990-х в Goldman Sachs разгорелись споры о том, какие страны Азии являются для компании наиболее перспективными. Многие считали, что следует сфокусироваться на так называемых «азиатских тиграх». Эти рынки сулили немалые возможности, да и риски на них были гораздо меньшими, чем в Китае (тогда никто не мог однозначно утверждать, что проводимые в стране реформы необратимы). Однако Полсон считал иначе. «Пораженный энергией, энтузиазмом и решимостью китайцев, я верил в потенциал этой страны, — отмечает он. — Сработала простая арифметика: совокупная численность населения «тигров», которые впечатляли мир динамикой своего развития, была втрое меньше, чем Китая». В итоге решение было принято, и Goldman Sachs в полной мере воспользовалась преимуществом первопроходца, ведь оказалась в эпицентре происходящей в КНР трансформации.

Первый проект, за реализацию которого взялась Goldman Sachs, казался простым, как задачка для школьника. Речь шла о финансировании реструктуризации электростанций в Шаньдуне. Был предложен вариант: продать долю иностранным инвесторам, сделав их совладельцами государственных предприятий. Это стало первой попыткой реализовать подобную сделку в стране, которая никогда ранее не продавала долю в госсобственности иностранцам.

Однако хотя функционеры разных уровней и встретили идею с неподдельным энтузиазмом, ее реализация была приостановлена из-за неблагосклонного к ней отношения Ли Пэна, тогдашнего премьера Госсовета КНР. Тогда же Лю Хонру, глава Китайской комиссии по регулированию рынка ценных бумаг, пообещал, что как только позволят обстоятельства, Goldman Sachs сможет вернуться к теме Шаньдуна. В итоге компания вновь получила мандат на реализацию проекта в 1994 году, когда начался долгий и нелегкий путь выхода энергетической компании из Шаньдуна на IPO (ее акции были зарегистрированы на Гонконгской бирже в 1999-м).

Характеризуя своих партнеров по проекту, Полсон пишет: «Несмотря на горечь, испытываемую из-за срыва сделки, наша неудача обнаружила также и позитивные аспекты ведения бизнеса в КНР: китайцы обладают истинным чувством чести и, взяв на себя обязательства, неукоснительно держат слово».

Реформы: продолжение

В 1997 году Чжоу Цзыян заявил на конгрессе КПК, что «даже если предприятия с государственной формой собственности и окажутся в меньшинстве, это никак не повлияет на социалистическую природу государства», таким образом открыв путь к масштабной приватизации. Впрочем, слово «приватизация» в КНР предпочитают не употреблять, заменяя его терминами «корпоратизация» или «капитальная реструктуризация». Тогда в центре всеобщего внимания оказалась China Telecom.

Предложение принять участие в проекте было для Goldman Sachs более чем желанным. «Это была сделка, которую стремился бы заполучить любой инвестиционный банк, — отмечает Полсон. — Выход China Telecom на фондовую биржу обещал стать знаковым событием: помимо привлечения капитала, Китай получал возможность заявить о себе на глобальном рынке и положить начало продаже акций госпредприятий».

Подготовка предложения, в частности, предполагала анализ качества управления и выдвижение на первый план вопросов прибыли и убытков, что помогло бы заставить профильное министерство реализовать критически важные изменения, касающиеся как руководства телекоммуникационной компании, так и функционирования отрасли в целом. Самый крупный в истории Китая выход на IPO был осуществлен всего за девять месяцев, к тому же во время, когда начинал разгораться кризис, поразивший азиатские финансовые рынки.

«Как всегда, китайцы очень долго принимали решение, при этом демонстрируя невероятную быстроту действий», — отмечает автор. China Telecom была зарегистрирована на Гонконгской бирже под номером 941, в чем некоторые усмотрели чуть ли не знак свыше: эти цифры, произнесенные по-китайски, также означали «выживание среди опасностей». Сделка ознаменовала начало масштабной трансформации предприятий телекоммуникационной отрасли, целью которой было создание общенациональной системы мобильной связи и формирование более конкурентного внутреннего рынка телеком-услуг. В итоге к 2008 году в стране действовали три крупных оператора.

Процессом совершения сделки руководил вице­премьер Госсовета КНР Чжу Жунцзи, который сполна проявил свой гений реформатора. По словам Полсона, «он был не идеологом, а ярко выраженным прагматиком, социалистом, стремящимся использовать рыночные механизмы для ускорения реформ, которые необходимы для повышения эффективности предприятий своей страны и для улучшения благосостояния всей нации». Если Дэн Сяопина автор называет «архитектором реформ», Чжан Цзэминя — «генеральным подрядчиком, реализующим его видение», то Чжу Жунцзи — «забойщиком», который, несмотря на то что имел массу собственных идей, сосредотачивал все силы на претворении в жизнь замыслов своих коллег.

Хотя госсектор отчаянно нуждался в иностранном капитале, Чжу Жунцзи не мог действовать так решительно, как ему бы хотелось. В значительной степени предприятия несли убытки из-за чрезмерно раздутых штатов. И если бы иностранцы взяли контроль в свои руки, то, по оценкам премьера, пришлось бы сократить до 80% персонала, что могло привести к социальному взрыву.

Китай должен был сначала создать адекватную систему социального обеспечения, одновременно используя фондовые рынки для реализации своей модели частичной приватизации. Анализируя реструктуризацию ряда предприятий, автор отмечает: «Как бы ни были щедры и хорошо структурированы компенсационные пакеты, предлагаемые отдельными компаниями, они не могут заменить систему социальной защиты, которая по-прежнему отсутствует в Китае и создание которой является для этой страны одной из неотложных задач».

Авгиевы конюшни провинции Гуандун

В начале 1990-х ежегодные темпы экономического роста провинции Гуандун, которая превратилась в глобальный сборочный цех, превышали 14%. Однако прогресс нес в себе и немалые издержки в виде процветающих спекуляций, управленческой некомпетентности и финансовых злоупотреблений. Одним из наиболее проблемных предприятий было Guangdong Enterprises (GDE). Созданное еще в 1980-х с целью продвижения экспорта, а также импорта важных для страны материалов, к 1998 году оно превратилось в гигантский конгломерат с немыслимым количеством разношерстных бизнесов. Подобные предприятия искусно использовались для сокрытия проблем и удерживались на плаву исключительно благодаря привлечению все новых ресурсов, за счет которых покрывали свои непрестанно растущие убытки. В том же 1998-м компания Goldman Sachs стала советником правительства провинции по вопросам реструктуризации GDE.

С китайской стороны проект курировали Чжу Жунцзи, занявший в марте 1998-го пост премьера Госсовета, и Ван Цишань, член парткома и заместитель губернатора провинции Гуандун (сейчас секретарь Центральной комиссии по проверке дисциплины — одна из ключевых фигур кампании по борьбе с коррупцией). Полсон пишет о нем так: «Невероятно способный и уверенный в себе. Самым важным была не суть его послания, а то, как он говорил: открыто и строго по сути, демонстрируя резкость и обходительность попеременно».

Чжу Жунцзи и Ван Цишань были непреклонны в своем стремлении реформировать хлипкую финансовую систему страны. Для этого сначала нужно было положить конец порочной практике, когда правительство, дабы не отпугнуть иностранных инвесторов, готово было брать на себя долги оказавшихся на грани банкротства госпредприятий. «Кто бы ни совершил ошибку — должен нести за нее ответственность», — сказал тогда Чжу Жунцзи, что, понятно, не сильно обрадовало кредиторов, которые привыкли, что государство компенсировало их убытки.

Первой задачей команды Goldman Sachs было идентифицировать активы GDE, оценить их и решить, как ими распорядиться. Задача оказалась не из легких. Предприятие представляло собой фантасмагорическое соединение несоединимого. Учетная информация, даже если и была, велась без какой-либо системы и логики. Члены команды чувствовали себя участниками фольклористической экспедиции, которые пытаются выудить из «преданий» крохи полезной информации. Помимо основных фирм, таких как пивоварня, кожевенный завод и предприятие по производству стиральных машин, на балансе GDE также числились рыбная ферма без рыбы, отель в предместье Парижа и недвижимость в Таиланде, с завидным постоянством страдавшая от наводнений. Как позже заметил один из членов команды Goldman Sachs, «GDE была энциклопедией того, что не следует делать в бизнесе».

Через несколько недель шокированные кредиторы узнали, что сумма задолженности GDE (к тому же ничем не обеспеченной) почти на $1,6 млрд превышала суммарную стоимость активов предприятия. Ван Цишань предупредил заимодавцев, что их убытки будут высоки, а представляя первое предложение о реструктуризации GDE, сказал: «Основополагающий принцип рыночной экономики состоит в том, что победители побеждают, а проигравшие проигрывают».

Жесткая расчистка Ван Цишанем авгиевых конюшен, унаследованных от предыдущего руководства провинцией, стала очередным этапом формирования все более ориентированной на рынок экономики. Был создан прецедент решения проблемы неизбежных корпоративных провалов через проведение процедуры банкротства и реструктуризацию. Также была обозначена четкая грань между государственными и коммерческими обязательствами, что стало важнейшим условием приватизации предприятий.

Новые рубежи

Генри Полсон считает, что для США один из главных приоритетов — правильное налаживание отношений с Китаем. Заняв пост министра финансов США, он получил новые возможности для расширения сферы взаимодействия с КНР. «Китайцы мыслят долгосрочными категориями и очень стратегично — и мы, в свою очередь, должны действовать так же», — сказал он президенту Бушу­старшему.

Вскоре появилась инициатива «Стратегический экономический диалог» (SED), которая преследовала три цели.

1. Развивать экономические отношения между США и КНР путем углубления сотрудничества между странами.
2. Способствовать ускорению темпов экономических реформ.
3. Стимулировать Китай к превращению в более ответственного игрока глобальной экономической системы. Это подразумевает открытие все большего числа внутренних рынков для конкуренции, проявление большей активности в защите интеллектуальной собственности, а также переход к рыночной котировке национальной валюты.

«Мы стремились создать структуру, которая позволяла бы справляться с непростой комбинацией из строго централизованного процесса принятия решения и обязательности достижения консенсуса. Сильная традиция консенсуса означала, что нам приходилось заручаться одобрением максимально возможного числа министров и официальных лиц, включая тех, кто не имел прямого отношения к конкретному вопросу, — пишет автор и добавляет: — В свое время я убедился: никто не может сказать вам «да», зато многие могут сказать «нет», поэтому нужно стремиться получить благословение на самом верху».

Важным преимуществом SED было то, что инициатива давала возможность привлечь к диалогу первых лиц обоих государств: как президента Буша, так и лидеров КНР — премьера Вэнь Цзябао и президента Ху Цзиньтао. «Вэнь организовал встречу с нами, чтобы показать, что собирается лично принимать участие в диалоге, — вспоминает автор. — Он сообщил, что будет говорить 35 минут. К нашему немалому удивлению, его выступление продолжалось ровно 35 минут».

Свою деятельность Полсон сосредоточил на самых важных, по его мнению, моментах экономического развития КНР, среди которых либерализация фондовых рынков. Однако желанной цели достичь не удалось. В начале 2014 года Китай увеличил совокупную долю участия иностранных инвесторов в своих предприятиях с 20% до 30% (при этом каждый отдельный инвестор может владеть не более 10% акций). Ранее, в 2012-м, была увеличена доля акций иностранных партнеров в совместном предприятии с 33% до 49%. «Однако все это несущественные изменения, — заключает Полсон. — Если Китай хочет, чтобы на его рынке появились компании мирового класса, ему следует снять все ограничения для иностранцев».

Многие критиковали КНР за то, что хотя страна и приближалась к званию третьей экономики мира, сумма ее валового продукта на душу населения все еще находилась на уровне бедных стран. Кроме того, ускорился процесс деградации окружающей среды. Таким образом, возник извечный вопрос совмещения роста потребления и предотвращения ухудшения экологии. Вот что сказал Полсону по этому поводу Ван Цишань: «На планете просто нет достаточного количества ресурсов для того, чтобы еще 1 млрд. китайцев могли следовать западному образу жизни, поэтому мы должны создать иную модель потребления».

Автор подчеркивает, что в китайских лидерах поражает их невероятно ответственное отношение к подготовке «домашних заданий». «Мао Цзэдун назвал Дэн Сяопина «ходячей энциклопедией», — пишет Полсон. — А лично я не могу вспомнить ни одного случая, когда какой-либо деятель (включая и тех, кто находится на самом верху) пришел бы на встречу, тщательно к ней не подготовившись. И от нас, кстати, они ожидают того же».

Вызовы и противоречия

Немалая часть книги посвящена проблемам, с которыми сталкивается Китай сегодня. В частности, среди тенденций, вызывающих наибольшую тревогу, — все углубляющееся имущественное неравенство, которое уже достигает уровня таких стран, как Нигерия, Бразилия и ЮАР. Особенно глубока пропасть, разделяющая городское и сельское население. Уровень доходов горожан втрое выше, а объемы потребления в три-четыре раза больше, чем у крестьян.

Корни этой проблемы — в существовании института прописки (хукоу), постепенная отмена которого уже началась. «Различия между городом и селом огромны, но также огромны и возможности. Урбанизация несет в себе наибольший потенциал роста внутреннего потребления», — сказал Полсону Ли Кэцян, нынешний премьер-министр КНР, отметив, что в таком неравенстве также кроются спусковые крючки социальной нестабильности.

Печальную славу Поднебесной принесла экологическая загрязненность ее крупных городов. Одна из главных причин — быстрый рост среднего класса, что привело к невиданным доселе темпам приобретения автомобилей. В конце 1990-х в Пекине был 1 млн авто, во время Олимпиады 2008-го — 3 млн, а в феврале 2014-го — 5 млн. Один из самых знаменитых заторов образовался вблизи столицы в январе 2011 года: длина «хвоста» составила почти 100 км, причем для того чтобы он«рассосался», понадобилось 11 дней. Тогда же в Пекине, а затем и в ряде других городов, было установлено ограничение на выдачу автомобильных номеров (в 2014-м в столице их количество не могло превысить 150 тыс.).

В числе наиболее тревожащих тенденций Полсон также называет замедление экономического роста при опережающем росте уровня задолженности. По его словам, «общая сумма долговых обязательств Китая возросла с 130% от суммы ВВП в конце 2008-го до 206% от суммы ВВП в июне 2014-го, что является весьма опасным для развивающейся экономики». Автор пишет и о хороших новостях, например, о решении Политбюро провести до 2016 года очередной этап фискальных и налоговых реформ, а к 2020-му завершить формирование современной финансовой системы.

Лидеры и будущее

Генри Полсон отмечает, что индивидуальная свобода, инициатива и ответственность, которые присущи свободным рынкам, по самой своей природе несовместимы с авторитарным управлением, видя залог поступательного развития Китая в переходе к демократическим институтам. При этом он пишет: «Я не могу прогнозировать, как будет эволюционировать однопартийная система в такой сложной стране, поскольку не знаю, каковы долгосрочные планы Си Цзиньпина. Но очевидно одно: он твердо намеревается сохранять примат Коммунистической партии, очищая, упрочивая ее и вдыхая в нее новую энергию».

Лидер КНР в одном из своих выступлений сказал: «Завоевать или утратить поддержку широкой общественности — от этого зависит, будет ли существовать КПК или же уйдет в небытие». В этом свете вполне логично дополнение идеологической платформы КПК курсом на повышение благосостояния нации, что предполагает как улучшение экологической обстановки, так и рост личных доходов населения. По словам Си Цзиньпина, к 2020 году Китай должен стать страной средней зажиточности, а к 2049-му, когда будет отмечаться столетие образования КНР, — полностью модернизированной и процветающей нацией.

«Реформы для нас не лозунг, а предприятие», — сказал Си Цзиньпин. Как считает Полсон, руководители Китая не просто мыслители. Они принадлежат к числу тех, кто выполняет задуманное. Это прагматики, готовые и убеждать, и использовать имеющуюся у них власть для достижения поставленных целей. Они осознают как сложность задачи, так и огромный, сопряженный с ее выполнением риск. Ведь изменить основополагающую экономическую модель в такой масштабной и сложной стране — это вызов почти немыслимого калибра.

Стоит задуматься

1. Готовы ли вы тестировать новые решения либо вами руководит стремление соответствовать требованиям системы?
2. Если вы ведете деятельность на международных рынках, то уделяете ли внимание изучению культурного аспекта взаимодействия с партнерами?
3. Насколько высоко вы оценили бы подготовку руководства своей компании к встречам с иностранными партнерами?

Cледует сделать

1. Продумать систему оценивания идей, которая бы базировалась на их практической ценности.
2. Создать программу обучения для сотрудников, работающих с иностранными партнерами.
3. Инициировать формирование системы оценивания качества информации, предоставляемой менеджерами и сотрудниками на совещаниях.

Пять основных мыслей

1. Прагматизм Дэн Сяопина позволил заложить основы государства, давшего миру сложную головоломку: каким образом социалистический Китай смог стать второй экономикой капиталистического мира?
2. Толчком для перехода к масштабной приватизации стало заключение Чжоу Цзыяна, сказавшего, что постепенная ликвидация предприятий с государственной формой собственности не изменит социалистическую природу государства.
3. Специальные экономические зоны дали мощный толчок для экономического роста, одновременно создав поле для масштабнейших злоупотреблений.
4. Полная либерализация фондовых рынков — одно из основных условий дальнейшего успеха экономических преобразований в стране.
5. Достижение более высоких стандартов жизни сейчас входит в список приоритетов Китая.